Год Майских Жуков — Анатолий Постолов
Много лет назад в середине 50-х годов прошлого века, в один из ненастных осенних дней я спустился с мамой в полуподвал старого, просевшего от времени, дома. В полуподвале жил дворник. Дворник собирал и продавал марки. Не знаю, что его кормило на самом деле – березовая метла или филателия. Да это и не важно. Важны детали воспоминания. Помнится, в той же комнате женщина стирала в цинковой бадье бельё, в люльке плакал ребёнок, и у меня сразу запотели очки от влажной духоты, висевшей в дворницкой. Сам дворник подошёл к большому кованому сундуку и открыл его. Сундук был заполнен кляссерами, напоминающими толстые бухгалтерские книги. Он достал один такой гроссбух, положил передо мной и раскрыл. И мир поменялся, стены дворницкой рассыпались, как карточный домик, и перед глазами открылся мир африканских колоний, пёстрая фауна Мадагаскара, хищная красота прерий… Спустя много лет этот крохотный эпизод всплыл перед глазами, и от него потянулась цепочка, сотканная из метафор, ассоциаций и фантазий, составивших главы романа «Год майских жуков». Известное латинское изречение «Пока дышу – надеюсь» в сегодняшней реальности потеряло свой романтический ореол. Мне слышится в этих словах покорность перед ударами судьбы. Особенно сейчас, когда мы поневоле привыкаем к замкнутому пространству, дышим, чтобы только выжить, а романтическая нота надежды всё чаще звучит в прагматическом ключе. Может быть, поэтому мне захотелось перефразировать старый афоризм: вместо «Dum spiro spero» – «Dum memoro spero». Пока помню – надеюсь. Именно об этом – о памяти и забвении роман «Год майских жуков».
