1905 год. Южный Урал… Что-то произошло в далёком Петербурге, и вот уже в Москве идут бои. Всколыхнулась Николаевка, прогнали управляющего и взяли власть в свои руки. Но поползли по станицам слухи, что «калдыки» с «куряками» сговорились землю у казаков отнять. И потемнели станичники, стали враждебно коситься на разгулявшееся крестьянство. Не потечь реке вспять, не бывать…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать… Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя? Доброе имя и…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться. Я мог бы: — остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке; — сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ; — выйти на Станкомаше в большие начальники; — стать профессиональным журналистом; — втереться в партийную номенклатуру; — замутить собственный бизнес… Но, увы. Старость, пенсия, одиночество…
Родился я через год после смерти Сталина. В ясли-садик не ходил, а воспитывался старшей сестрой – первой на улице драчуньей и матершинницей. Но, несмотря на такие посулы, рос примерным, скромным мальчиком. В школе учился сначала плохо, потом не очень плохо, потом совсем хорошо, и окончил её с одной тройкой. В институт поступил – мечтал стать…
Субъективные ответы на злободневные вопросы: — Украина: кто, как и когда сделал её такой? — европейские ценности: душа или тело? — судьба гегемона: полный крах или задворки истории? — третья мировая: уже идет или вот-вот? Новости завтрашнего дня. Псы Америки. Кристина
Субъективные ответы на злободневные вопросы: — Украина: кто, как и когда сделал её такой? — европейские ценности: душа или тело? — судьба гегемона: полный крах или задворки истории? — третья мировая: уже идет или вот-вот? Новости завтрашнего дня. Псы Америки. Изольда
