В конце XIX века английский джентльмен впадает в летаргический сон и просыпается спустя двести лет, превратившись в самого богатого человека планеты. Так начинается роман Герберта Уэллса, ставший одним из первых научно-фантастических романов-антиутопий – Спящий пробуждается.
Завершающая часть дилогии о долгом и полном опасностей пути Романа — сталкера, чья жизнь была разрушена по воле богов. Он прошёл длинную дорогу, сотни миров в надежде спасти любимую и покончить с Зоной, но удастся ли это ему? Сталкер. Тропами призраков. Эпилог
Трое молодых людей – Дэниел, Мия и Элисон решили сбежать от суеты Лос-Анджелеса и провести летние каникулы на Гавайских островах, но веселье омрачает записка полученная Элисон, от некоего Анонима. Кто же такой этот Аноним и, что ему нужно от Элисон, смогут ли друзья разгадать эту загадку и остаться в живых? Содержит нецензурную брань. Тайный враг
Есть в жизни вещи, за которые нужно бороться. За которые нужно держаться. Даже если это просто идея. Идея не рождается сама собой. Научные открытия делают люди, и эти люди оставляют свой след в истории. Великие умы дают прорасти маленькому семечку, что называется идея. А дальше она сама. Потянется вверх, распустит ветви. Окрепнет. Укоренится. И увековечит…
Трилогия Умнова сводится к противостоянию двух европейских литературных архетипов: с одной стороны, хранителем абсолютного знания или зла выступает изрядно романтизированный Голливудом в последние годы директор Ловьяди; с другой стороны, выразителем относительных истин, т.е. добра является современный Сын Человеческий и по совместительству интеллигент с иезуитским образованием — Эжен Версо. Ловьяди с профессорской снисходительностью наблюдает за неуклюжими…
Как люди не замечают суету в муравейнике, так и СТИКС не обращает внимания на человеческую возню. Улей живёт своей, только ему понятной, жизнью: перемешивает реальность и время, загружает кластеры, плодит заражённых. А иммунные… а что иммунные? Они тоже его дети, но как бы побочные. Нелюбимые. Выживут – и хорошо, нет – и ладно. СТИКС, как…
«Эрик Махов с трудом разлепил глаза. Во рту стояла невероятная сухость отягощенная противным привкусом птичьего сортира, в голове шумело и по всему телу разлилась неприятная слабость. Такое состояние накатывало на него по утрам после хорошей пьянки с друзьями. На какую-то бесконечно малую долю секунды он даже подумал, что все произошедшее с ним это яркий, ужасно…
