Самуэль — Джек Лондон
Похожие записи
Руф и Руфина — Николай Вагнер
«В старые, древние годы, на родном месте, стоял дремучий лес – сосны да сосны, ели да ели – высокие, седые спали в дрёме дремучей и весь лес словно мохом серым оброс…» Руф и Руфина
Прапорщик армейский — Александр Куприн
«Один из моих близких приятелей получил прошлым летом в наследство, после умершей тетки, небольшой хутор в Z-ском уезде, Подольской губернии. Разбираясь в доставшемся ему имуществе, он нашел на чердаке огромный, окованный жестью сундук, битком набитый книгами старинной печати, в которых все „т“ похожа на „ш“ и от пожелтевших листов которых пахнет плесенью, засохшими цветами, мышами…
Глаза извечного брата — Стефан Цвейг
«Невозвратимое мгновение». Судьба страны в руках ее правителей, судьба мира в руках этих властителей. Порой они могущественны и мудры, но есть в истории каждой станы и посредственности. Весть облетела всю Францию, что плененный Наполеон вырвался с острова Эльба. Спешно стягиваются английские, прусские, австрийские, русские войска, дабы вторично и окончательно сокрушить узурпатора; никогда еще Европа не…
Ти літай. Новела — Олесь Гончар
Аудіокнига з новелою «Тронка» із однойменного роману Олеся Гончара. Це останній твір в низці новел, і наче підбиває собою весь цикл розповідей. Літо закінчилося. Діти роз’їжджаються кожен обираючи свою дорогу. Життя складне і не має лише два кольори – чорне і біле. Кожного героя чекають нові зустрічі, випробування. І перш за все між людських стосунків….
Игроки — Николай Гоголь
«Ихарев входит в сопровождении трактирного слуги Алексея и своего собственного, Гаврюшки. Алексей. Пожалуйте-с, пожалуйте! Вот-с покойчик! уж самый покойный, и шуму нет вовсе. Ихарев. Шума нет, да, чай, конного войска вдоволь, скакунов?..» Игроки
Серафим Ежиков — Александр Эртель
«Отрекомендовался он мне Серафимом Ежиковым. Лицо его было не без приятности. Правда, лицо это не было красиво, и черты его скорей поражали безобразием, чем правильностью, но от этого безобразия веяло глубокой симпатичностью. В разговоре он часто и внезапно краснел, причем лицо его получало выражение чрезвычайно приятной застенчивости и какого-то совершенно девичьего целомудрия…» Серафим Ежиков